Кривов Петр Александрович
- **Подробности**
- **Категория: Газета ТРИБУНА ХЛЕБОРОБА**
- **Опубликовано **11.03.2013 05:33****
- **Автор: Трибуна Хлебороба**
- **Просмотров: 1222**
История Алтая в именах земляков
Кривов Петр Александрович
Родился в 1927 году.
Проживает в селе Панкрушиха Панкрушихинского района.
Записала в июле 2012 года Анастасия Мазырина, студентка исторического факультета АлтГПА.
О переселении дедов
Родился я в 1927 году в селе Панкрушиха Панкрушихинского района. Мать моя — Чапаева Анастасия Трофимовна, отец — Кривов Александр Тимофеевич. Родом они тоже из этих мест, а вот деды мои уже были переселенцами из Тамбовской области — Чапаев Трофим Прокопьевич и Кривов Тимофей. До сих пор в Тамбовской области есть деревня под названием Кривово. Дед Чапаев пришел с переселенцами один, он сиротой там был. Пришел, а ведь нужно на что-то жить, заняться каким-то делом. Вот ему и подсказали, что живет здесь Цыганков Петр Александрович, он мастеровой, ему требуются работники. Пришел дед Чапаев к Цыганкову, они поговорили, и тот его принял на работу. А уже потом Цыганков женил Чапаева на своей единственной дочери.
О раскулачивании деда Чапаева
Деды наши с нами рядом жили: Чапаевы по левой стороне моста, а Кривовы — по правой. Дед Чапаев тогда очень крепко жил, не сказать, что зажиточно, но крепко. Держал лошадей, скот, жил в двухэтажном доме. Но его постигла та же участь, что и многих в то время… его пришли раскулачивать. Мы с ним стояли в ограде, как пришла к нему советская власть в лице наших панкрушихинских активистов. Я этих ребят знаю… — три друга.
Пришли и говорят, хохочут при этом: "На тебе [надет] вот полушубок хороший!". "Да, ничё, хороший он у меня". "А ты шубку-то, снимай!". Сняли полушубок, второй подходит: "Слушай, у тебя и валенки новые, давай-ка ты и валенки снимай!". А третий в это время зашел в избу. У матери была хорошая швейная машинка. Взял он эту машинку, безо всякого, и вышел. Они захохотали и пошли.
Потом забрали и скотину, и плуги, и телеги, в общем, весь инвентарь. Деда Чапаева прямо зимой выгнали из дома. Его дом понравился одному лесничему… Так дедов двухэтажный дом забрали по его распоряжению и сделали из него контору лесхоза.
А деда Трофима Прокопьевича вместе с женой, четырьмя ребятишками и прадедом Цыганковым переселили в избушку. Эта избушка когда-то была деда Цыганкова мастерской. Деда Кривова не успели раскулачить, он как-то все имущество переписал, все раздал своим сыновьям.
О репрессировании отца
Но на этом произвол властей не закончился, нашу семью коснулась еще одна трагедия.
Историю об отце я узнал от Егора Брусенского, он жил раньше по соседству с нами и тоже был активистом. Мы с ним встретились через много лет в бригаде. Я в то время пахал и боронил там, а он сторожем был в бригаде… Вот он мне и рассказал, что в сельсовете говорили: "Дак вот надо еще Саньку Кривова арестовывать. Его, говорят, дома нету, он в Новосибирск сбежал". А наша сноха… тоже активистка, говорит: "Да, как нету?! А Санька-то дома ходит!". "Как дома ходит?" "Дома". "Так надо его брать!".
Заседание заканчивается, Егор пошел домой. Шел мимо нашего окошка и крикнул: "Санька, тебе, наверное, уходить надо. Тебя придут [брать] …". Отец сразу соскочил… Свету-то тогда не было. А свет какой был? Стояло блюдечко на столе, а в блюдечке жир какой-то, а в нем тряпочка лежит и потихонечку горит. Они с матерью сидят, а мы с Колькой, младшим братом, бегаем. Отец сразу этот свет погасил, потом вышли с матерью в сенки, попрощались, больше мы его не видели.
А мать потом ездила отца искала, ей подсказали, в каком он лагере может быть, это примерно на левой стороне Оби, тогда там называлась станция Кривощеково. С ней там, конечно, разговор короткий был, хотя она дошла до начальника тюрьмы: "Хоть бы справку дали, где он, или погиб, или с голоду умер, или что-нибудь". Он говорит под вид того, что: "Гражданочка, отваливай, а то мы тебя — да и туда. А зачем тебе справка?". "Так у меня два парнишки растут, а вырастут, им, может, чё надо будет»". "Во-первых, мы в нашей организации никакие справки не даем. Вот видишь, две телеги стоят, каждый день эти две телеги заключенных нагружают и хоронят, нагружают и хоронят. А ребятишкам, вырастут, своим скажи, что ихный отец умер, и все".
О жизни у деда Кривова и о переезде к Чапаевым
Мать, как вернулась, мы жили сначала у Кривовых, а потом Чапаевы нас забрали к себе, перевезли наш домишко и поставили к себе на усадьбу. Один дед здесь, другой дед через дорогу. Вот придем к Кривовым, бабка Анна посадит, смотрит на нас и плачет, и плачет. А потом она умерла, прям при нас, она за отца очень сильно переживала.
Деда Чапаева потом в колхоз загнали, пошли также в колхоз два сына, и мать моя дояркой. Колхоз был за Паншихой, там, где улица Грязная, сейчас она Новая. Колхоз сначала был назван в честь министра сельского хозяйства Гридинского, но потом его признали врагом народа и расстреляли. Собрали собрание, на повестке дня — переименование колхоза. А я тогда, хоть и маленький был, но постоянно там бегал. Народ наш ведь безграмотный был, слышу, мужики переговариваются между собой: "А почему это был Гридинского, а стал Карлы Марлы какие-то?". Тогда ж не знали, кто такой Карл Маркс.
Зимой здесь работали, раз ферма тут стояла, а летом все в степь уезжали: сеяли, пахали. На ферме у нас и дедушка Чапаев овечек пас, и тетя Дуся, материна сестра, и мать. И им разрешили из дома телку отеленную взять, чтобы она там была [на летней ферме], они там надоят молока — то кашу сварят, то еще что-нибудь. А я пешком туда приду, два дня поживу, потом мать меня с молоковозом отправит. Он в Панкрушиху молоко возил на быках. Меня посадят, я стою, за флягу держусь. А в другой раз приду, матери надоедает или что, она меня отведет километра за два, отлупит хорошенько, и я пошел опять домой. В колхоз я тоже пошел работать, где-то в 1936 году, и копны возил, и на граблях греб. А куда деваться было, в колхозе хоть раз, но покормят. Даже два раза ездил в пионерский лагерь, как хороший копновоз.
Летом мы жили в бригаде, она где-то в 20 километрах от деревни была. Жили там в балаганах: березки нагнут, закрепят, сверху сеном закроют, и все. А внутри — кто дерюжки постелет, кто сено потолще, и спишь, как генерал. Балаганы старались делать, где было больше ляг, в них вода ведь была. Когда умыться, когда лошадей напоить и самим пить. Утром вставали пораньше, пили чай и — работать в поле, а уже в обед нас хорошенько накормят.
О работе во время войны
В то время [летом 1944 года] я работал в промкомбинате: нас дед Золотарев, или Золотухин, вместе с Володькой Ященко взял к себе на подмогу. И вот мы в бор поедем на быку, осину выбираем, которую пряменькую, и привезем — не на чурки, а подлиньше. Приедем, здесь распилим, эти чурки стаскаем в мастерскую, потом ровненько колем их, а он на станке рубанком у себя строгает их. Из этих чурочек делает дощечки, и мы сбивали эти ящики. Я тогда должен был в четвертом классе учиться, но не учился, некогда было.
Беру акты и пошел
Я устроился работать в ЦСУ — Центральное статистическое управление. ЦСУ — это статистическая отчетность. Колхозы нам предоставляют свою отчетность и на технику, и на животноводство, и на продукцию. А мы этот отчет после приемки просматривали и делали проверки.
С Краевого статуправления приходит задание, например, проверить колхоз такой-то. Я беру акты и пошел в колхоз проверку делать. Сколько коров доится, сколько не доится, сколько курей, сколько свиней, совпадает ли с отчетностью по "форме 24", в которой вся деятельность по статьям расписана. По окончании проверки составляю акт, в инспекции уже старший инспектор проверяет. А если был обнаружен какой-то непорядок, то вопрос ставился на рассмотрение райисполкома. Собиралось собрание, приглашали нерадивых и уже выносили вердикт: либо наказывали, либо убирали с работы.
Там была МТС
А потом, после ЦСУ, в 1954 году меня пригласили в райком партии. Я в то время был секретарем комсомольской организации. Первым секретарем партии был Филипп Агапонович Нечаев. Он пригласил меня и предложил выступить в газетке с инициативой создания своего тракторного отряда. Нас обвиняли в том, что мы сидим, ждем откуда-то из Кубани, с Тамбовской области, когда к нам приедут и будут сеять и пахать. Из барнаульского статуправления позвонили, пожелали мне удачи и выслали трудовую книжку оттуда. Я взял трудовую книжку, взял мешочек — по-солдатски ведь был "мешок" [вещмешок в виде рюкзака, использовался как часть обмундирования солдат], а я — "мешочек", и пошел в Подойниково, рядом село. Там была МТС, от которой были курсы трактористов, на них занимались уже два месяца человек тридцать. Они уже практику проходят, а тут я появился. Со мной побеседовали, сказали, что пойдет, догоню. Я походил две недели на курсы, а нам уже новые трактора пригнали — ДТ-54 гусеничные, из Рубцовска. Получили пять тракторов. Рассадили нас на трактора по двое. Один — кто уже работал, а один — такой, как я. Меня с Петькой Шабаевым посадили. Он был моим одногодкой, но почему-то в армии не служил. Вот так вот нас рассадили, сделали бригаду, бригадиром поставили кубанца Домашенко, а остальные — все наши.
Заготскот — уже государственная организация
В 1960 году [после того как П. А. по болезни уволился из МТС] директора заготконторы выгнали, и меня пригласили туда работать. А в марте 1963 года я в заготскот ушел работать. Тогда наш район передавали — и в Новосибирскую область, и в Каменский район. Мы как раз с Каменским районом соединены были в 1963 году. А здесь я только начал работать, все у меня получалось, я находил общий язык с людьми, взяли объединили Камень и Панкрушиху. Все райисполкомы, райкомы, и райпотребсоюз, все ликвидировали. И я остался без работы, а меня зачислили каким-то инструктором заготконторы Каменского района. Это я живу в Панкрушихе, а числюсь в Камне. И когда заготскот здесь заварил один товарищ, боевой был, и меня вызвали туда в Камень, на беседу. Беседа очень короткая: "Надо ехать домой и принять заготскот". Парфенов был первый секретарь, железная рука. Все не спрашивал, он, конечно, обо мне знает, и сидят наши бывшие, в райисполкоме секретарь, и все. И я принял заготскот. Принял я этот заготскот, пришел туда, а они контору продали. Километров пять от деревни, я пришел, было у них всего двенадцать лошадей, шесть человек рабочих было. Ничё не было, кошмар. И перехода не было, даже моста не было перейти, а он на той стороне Паншихи стоял. Вот я с этого начинал, а потом сделал поселок, который сейчас есть, поселок Заречный.
Заготскот — уже государственная организация, она закупала скот и отправляла на мясокомбинат. Нам могли сдавать мясо и колхозы. Нам сдал, считай, государству план выполняешь. Его через восемь лет ликвидировали, так как уже совхозы появились, они были более самостоятельные единицы. Я снова остался без работы.
ПМК тоже с нуля начинал
Я потом написал приказ на создание ПМК: у нас здесь строили каменские и хабарские ПМК, своей не было. Тогда первым секретарем был Луцев Иван Григорьевич. ПМК — это строительная организация, ее я тоже с нуля начинал. Построил контору, постепенно построили маслозавод, больницу, Дом культуры… я не беру жилые дома.
На тот момент я закончил сельхозтехникум каменский. Сформировали группу из человек сорока или тридцати и отправили нас в Камень сдавать вступительные экзамены. Кошмар, как мы сдавали их. Ходит учитель по рядам, буквы исправляет. То где "и" или "е" или еще что-нибудь. Писали диктанты, потом нам эти диктанты показали, они цветущие — красным чернилом [исправлены ошибки]. Конечно, нас всех зачислили, ну а потом мы стали учиться и постепенно вникали в свою специальность. Я поступил на агронома, учились пять лет заочно, два раза в год ездили на сессии, которые длились по месяцу.
Из ПМК я ушел за свою непослушность. К нам начальник приезжал, краевое совещание проводил, и я выступил на этом совещании и сказал, как здесь плохо руководят нами в строительстве. Он уехал, а через два дня меня уволили.
Деятельность в профсоюзе
Тогда я пришел в профсоюз, моя деятельность в профсоюзе состояла в организации труда, охране труда, отдыхе, путевках и т. д. для работников совхоза. Детский пионерский лагерь — это дело рук нашей профсоюзной организации. Для рабочих устраивали соцсоревнования: кто больше надоил, кто больше напахал. Постоянно отмечали День животновода, День механизатора. А как посевная заканчивается, организуем праздник, выезжаем [всем коллективом совхоза] на природу. Награждали лучших работников, передовиков премиями или же тем, что предоставлялась возможность купить: ковер или стиральную машинку. Тогда же в магазинах толком ничего не было. Многих [многих членов профсоюза, рабочих совхозов, доярок и т. д.] отправлял на курорты, знал состояние каждого, кто нуждается, я всех пролечил: кого в Крым отправлю, кого в Кисловодск, кого в Белокуриху.
В 1987 году ушел на пенсию. Позже выходил на три года в заготскот работать. А сейчас держим с женой небольшое хозяйство, выращиваем овощи на своем огороде. Стараюсь не сидеть на месте, постоянно что-то делаю.