Костюченко (Вергунова) Валентина Трофимовна
- **Подробности**
- **Категория: Газета ТРИБУНА ХЛЕБОРОБА**
- **Опубликовано **11.03.2013 05:32****
- **Автор: Трибуна Хлебороба**
- **Просмотров: 946**
История Алтая в именах земляков
Костюченко (Вергунова) Валентина Трофимовна
Родилась в 1939 году. Село Зятьково Панкрушихинскогорайона. Записала в 2012 году Наталья Люля, студентка исторического факультета АлтГПА.
Куйбышев поселок и волки
Куйбышев поселок был, маленький поселочек. И вот там и жили, и я там жила до 1958 года. Никак улицы не назывались. Там одна улица, считай, была — кого там? Разве это улица была? Там с одной стороны четыре [хаты], тут на отшибе еще был пятый дом, а там два. А потом когда те уехали и мы, осталась отцова сестра — один дом был, какая это улица?!
Детского сада там не было. Школа была у нас до четырех классов. Я сама училась там до четырех классов в той школе. Магазин был, и клуб был, и контора была — это все было. Ну, было весело, очень было хорошо.
Были колодцы, друг к другу ходили. У каждого не было, чтобы были колодцы, а делают, вот примерно, на полулицы: вот от моста и вот тут кончается — вот это был бы один колодец с этой стороны.
Обязательно фермы были. Ну, ферма, пригон, база одна была, был телятник, была родилка. Вперед кошары были большие там.
Когда я маленькая была, у бабушки мы жили. Я ж говорю, два дома на отшибе — даже вот вообще близко не было, чтоб дома были. К ферме было идти ближе, чем эти два дома. И вот лог и там могилки были, там вот эта речка была — купались мы, и потом там лог дальше шел, и там воды почти не было, до половины лета он высыхал, вот, и там жили волки. Тода ж, обычно, всегда волки были! Вот как я маленькая была, и волков было полно. И вот сидишь в хате, вот так сидим, глядишь вот в окно, пошел на ферму волк, только огни горят. А у нас вот корова была, у бабушки, и ну так вот изба у их — было две, но они жили в одной, другую топить нечем, они просто держали так и сенцы были, за сенцами был пригон. Там жила корова. Ну и вот волк залез на крышу и давай раскапывать вот эту вот крышу, до коровы добираться. Ну взяли дверь открыли, завели ее в эту хату вторую, где не жили. В эту хату завели, и давай в железу бить — обычно всегда в железо бьешь, тода волк уходит.
Никто не охотился на волков. Ну, может, кто и охотился… Ну как сказать, был дядя — мамкин брат. Он работал на ферме, у него бык был вольный здоровый такой! Ну, я не знаю, чего он там на нем делал? Может, подвозил навоз, может, корм отвозил, не знаю чё он там делал, я маленькая еще была. И вот выгнали овечек, а лес там близко до поселка там прям почти возле этой кошары, а волк с этого леса за овечкою! А он у него [дяди] на этом [на поясе] был топор. Он схватил этот топор и за волком. Гонялся за волком, он [волк] тащит овечку, а он его догнал и топором. Ну а этих волков было там полно! Выйдешь вечером, как только чуть стемнялось, щас выйдешь, глянешь на этот лог, сидят вот так вот рядом, рядами сидят волки, глаза же у них горят видно и распевают песни.
Я вот помню, тоже одна тетка сторожем была — овечек этих сторожила. Слышит, овечки сильно бесются, шумят. Когда зашла, а волк гоняется там за овечками, ну она давай… стучала она или чё она там делала, а он значит в дырку — уже дырку прорыл на крышу — и прыгнул туда, выскочил. Она говорит: «Что делать, гляжу уже второй или уже этот или второй туда он прыгнул». Она с топором или с чем там: с литовкой или топор, чтобы можно было спасаться. Ну и ничё: тоже выпрыгнул, задушил, говорит, овечку, но не утащил ее. Много тода волков было, страшное дело. Я говорю, вышел, глянешь туда на овраг на этот: сколько их там. И сколько раз смотришь в окно: прошел волк на ферму, пошел. Ну, мы, конечно, никогда не выскакивали на улицу, боялись, а в окно глядели.
Молодежные забавы и игры в поселке Куйбышево
Молодежи много было. Вечерами каждый раз, особенно зимой… Летом, правда, некогда было: на работе все, кто на сенокосе, кто там где. А зимой полный клуб был каждый раз, и шли туда и старые, и малые, и с дитями. А кино, если привезут раз там… ну в общем два раз в месяц не больше, там тогда вообще битком набито, и негде было вообще сидеть — полно было, битком набито. Кино особенно привезут хорошее! Да хоть какое… Да потому, что не было больше ничего, и все туда. В клуб, конечно, я со своими девчатами ходила…
Потом у меня еще по другую сторону жила [подруга], она тоже с тридцать шестого года, у ей уже ребенок был, а все равно, как только чуть, так туда. А у ней по эту сторону мать была продавцом, а тода денег не было, а в кино охота. Мать сварит, вот каждый день по два яйца каждому варила. «Мам, ты мне не вари». — «Почему»? — «Ты мне дай мне так, сырые». — «На что тебе»? — «Ну, ты мне дай и не спрашивай, я не буду есть твои яйца вареные». Вот она мне сёдня, завтра. «Завтра тоже не вари». И каждый день я ей напоминаю: «Не вари мне, давай сырые! Давай сырые». Вот я возьму эти два яйца, побегу к теть Шуре, к продавцу, в магазин: «Теть Шур, пусть у вас лежат яйца, а то мамка сварит их дома». Вот я наберу их там десять штук. А десять штук уже есть, она: «Уже десять»! — «Ага, я знаю, что десять — давай мне конфет». Вот она свешает эти вот голенькие были по рубль две, что ли они там были, или почем они там были? Это потом, наверно, по рубль две, а так еще дешевле были. И вот она мне свешает конфет, я наемся, своим сестрам унесу. А если кино привезут, я щас опять, есть если, то я возьму это яйцо, пойду в магазин опять теть Шуре отдам, она мне пятак за это яйцо даст, я в кино иду — пять копеек кино. Вот и все, вот так вот. (В народе называли конфеты «Дунькина радость» - четырехугольные подушечки, посыпанные сахаром.
Рассказчица воспроизводит повседневную ситуацию отсутствия у колхозников денег. Работали за трудодни. По трудодням колхоз рассчитывался в конце года натурпродуктами —зерном, фуфайками и т.д. Дети именно продажей яиц через магазины зарабатывали деньги на кино или конфеты).
А так по праздникам, я уже сама девчонкой была, мы ставили как концерт сами самостоятельно, тоже соберутся люди. Тоже глянешь, полный зал, как говориться яйцу некуда упасть — столько было народу много. Было весело!
А летом молодежь… Собираемся — у нас так порядок был — улица, а вот тут домов несколько не было, вот с этой стороны. Была школа, вот эта контора была с магазином и маленько тут площадь у нас была, и все собирались на этой площади. Мы, когда летом взрослые все на работе — некогда, а мы, молодежь, собираемся. То играли в «разлуку», то играли, особенно если лето, так в мяча днем, ночью-то не видно! Днем в мяча играли. А щас в такое не играют. Собирается две партии: ну, сколько соберутся людей, мы даже молодежь человек до двадцати собирались. И вот меряются по палкам наши командиры: ну кто вожатый и ты туда, а я туда, разделяемся на две партии. У нас тот вожак, у того тот вожак, ну обычно [вожаками] мужчины были, ну ребята. И вот значит, одна группа вадит — там мяч этот ловит, а другая — эти, бьют. И вот, значит, этот главный последний бьет. А мы такие девчонки, ну заставь щас в двенадцать-четырнадцать лет ударить, чтоб взвился этот мяч не видно куда. Ну, стукнешь его… А те стараются поймать его. Если они поймали его, если он не до земли [не упал на землю], значит, они безо всяких разговоров идут бить, а мы идем ловить. А если он упал на землю там (он подскакивает мяч), подскачет, поймают его и стараются кого-то ударить особенно тот, который побежит. Я должна бежать на тот край — [где] черта или поставят там чё-нибудь, палку какую или черту. Я вот должна туда добежать. Если я сумею добежать и меня не ударили, значит, хорошо. Следующий бьет и пока все… А потом уже последний бьет, ну там, мож, и не последний — парней-то много, как засветит этот мячик [вверх] его там и не видать! И вот стараешься поймать этот гол. Вот поймаешь его и все: те туда, а мы туда [команды меняются местами]. И таким манером мы играли в мяча. (Описывает игру в лапту. Была распространена на Алтае повсеместно).
Даже если праздник какой, воскресенье, собирались, даже женатые мужики собирались, играли. Ну тода, конечно, уже, конечно, не брали в свою компанию [девочек], а играли. Ребят, конечно, всех брали, потому что: то ли девчонка, то ли парень — разница большая. Ну а девчата, из девчонок брали, как говорится, тех, кто может гол поймать, увертливый, чтобы не попался и чтоб не попали. Неинтересно ж каждому вадить, нужно ж,штоб били. Всяко было. Мяч резиновый был. У кого резиновый, а у кого просто: вот корову чешут шерсть и катаю, катаю, и круглый мячик, хороший. А вот если мужик как влупит: аааа… больно!!! Интересно, очень интересно было…
Играли в «разлуку». Опять же так собираемся молодежь и по одну сторону девчата, по другу сторону ребята. Ну вот, например, она там, а я тут вот так вот становятся и все подряд [строем]. Один лишний получается. Лишний заходит, заходит и идет сквозь строй и кто ему понравится, он его вот так бьет и несется и догони попробуй! Задеешь, хоть куда, лишь бы по ноге, по руке, да где попало. Так и бежит скорей, а ты попробуй, догони! Ну бывало так: молодежь бегает, бегает пары, убежал и все нету! Дак, а этот же, которого он вдарил, а следующий остался же без ничего — у него-то пары нету. Он тогда выходит себе тоже также, тот остался один, тоже бежать начинает. А эти вот бегают, бегают, добегут опять становятся с этого края опять и вот таким манером пока всех… А поймал, что все значит, поймал они идут, стараются сюда, это уже не имело большого значения поймает он его или нет. Факт в том, шобы как побежал, ну бегут и стараются, чтоб не поймал. Ну а вообще-то все равно поймают, а потом идут, становятся опять, а может, и беги, беги, беги сколько хочешь!! Интересно было, хорошо. Нет, щас вот молодежь в такие игры не играют.
Зырянова Акулина Мартемьяновна
Родилась в 1899 году в селе Панкрушиха Панкрушихинского района
Год записи — 1985
Выворожил
И на кольцо, и на карты гадали, и башмак бросали, зашла девка и сказала: «Если будет жених богатый, подойди к окну мохнатый; если бедный, то — голый». Она зашла и стоит, и подошел мужик голый к окну, и она замуж за пастуха вышла. Брат сродный жил на уголке у дорог крестовых, там дядьке сказал: «Бери кочергу и крутись. В какую сторону упадешь, там и будешь». И закрутился — и клюкой по лбу. Выворожил. Раньше: не дай бог, избивали жен, раньше жизнь не шибко была хороша.
Грехи сдавали — причастие принимали
Большая церква была семиглавая, в Комарьем, 19 километров видно было купол, сорок попов было, когда святили колокола. Настлаты были дорожки, стоит церква много лет, до меня достроили, сломали в один день. Нутри хорошо было, под золотом было всё, на потолке цветы нарисованы, поствовали, грехи сдавали, затем причастие принимали. Отца Ивана сослали, когда церкву сломали. Шут его знает, за что их выслали, старосту церковного хоронили под церквой. Только переломали иконы, всё сняли. А тут с кином приехали.
Кузьменко Елена Ивановна
Родилась в 1899 году на Украине. В 1914 году семья переехала на Алтай, в село Панкрушиху Панкрушихинского района
Год записи — 1985
Я и пряла, и ткала
Я не знаю буквы, яки знаю, яки не знаю, таких я не знаю. Мене не учили в школе. Робить учили, прясти, ткать, вот и всё. Ай, девчатам не нужна грамота. На Украйне жила, до четырнадцатого года. Ластухино, Глинске, все поселки больше села. Пан жив, мать с зэнлею був [с землей была]. Зэнли не було, ихали сюды.
Дояркою я доила коров. Я вот не помню, стики их мене було. А детей пятеро було. Тэ ж приихали за зэнлею. Хлопцам давали, девчатам ни. А мы бедняки булы. Я и пряла, и ткала, и шо тики не делала. На войну забрали, убили Ехвима, мужа моего. Издила як забрали, так и нэ вэрнулся. А я робила. Вивцев2 стригла, всэ робила, бачи руки. Хлопцы мои робили, хату мазали, скотину пасли. Василий парнем помер, хорош бул. Старший Данил до Украина живе. Жили в Демьяне. У пана в Билозёрке робили, пан був, паныч був молодой. Да, бач руки яки. Що це таке? Я обижалась на своих тятьку да матку, шо писать да читать не выучили, а дети все мои грамотны.
Ой, шо це окно змерзло. Сопляки (сосульки) ще не висели.
Володя пришёль, ох и гарный хлопец. Сидат исти. Борщ який вкусный, сидай, да иди. Рексу накорми. Ой, яки кошенята, вплесни им молока.
(Стики — сколько. Вивцев — овец).