Главное для человека
- **Подробности**
- **Категория: Газета ТРИБУНА ХЛЕБОРОБА**
- **Опубликовано **29.07.2013 07:09****
- **Автор: Трибуна Хлебороба**
- **Просмотров: 742**
Наш бессмертный полк
Главное для человека
Мы предлагаем вниманию наших читателей очерк, написанный к 20-летию Великой Победы. Его герой — уроженец Высокой Гривы Василий Дмитриевич Белешев, участник Великой Отечественной войны, вернувшийся домой без обеих кистей рук. И вот с такими руками человек водил машину и мотоцикл. Был рыбаком и охотником. Стрелял мастерски. Содержал домашних животных, косил сено. Занимался пчеловодством. Работал с бензопилой. Одним словом, делал все, что требует нелегкая деревенская жизнь. Вырастил с женой пятерых детей. В трудовом строю он был практически до последнего вздоха. Умер Василий Дмитриевич 17 октября 1997 года.
Думается, многие еще помнят Василия Дмитриевича Белешева, особенно жители Высокой Гривы. Предоставила нам очерк Любовь Васильевна Белешева, дочь героя.
Бор начинается у Обского моря и широкой лентой в десять-двенадцать километров тянется на запад в глубь Кулундинских степей. Эта первая на Алтае естественная преграда студеному дыханию Ледовитого океана. По обеим сторонам бора под его надежной защитой приютилось немало старинных русских селений. Одно из них — Высокая Грива.
Однажды попал в эти края по делам нелегкой службы сотрудник краевого ОРУДа, человек смелый, опытный, в чине и много на своем веку повидавший. Он даже ночью мог спокойно стать посреди дороги и невозмутимо ждать, когда накрепко сжавший от злости зубы нарушитель-шофер, скрипнув тормозами, остановится, убедившись, что человек ни за что не сойдет с места. Мог, догоняя на мотоцикле преступника, сделать такой прыжок или вираж, что мастер спорта позавидовал бы. Многое он мог, многое знал. А уж удивить его было ничем, казалось, нельзя.
Но тут он буквально оцепенел. Встретил мотоциклиста, перепоясанного патронташем, и с ружьем. Попросил права.
— Прав нет, — ответил мотоциклист.
— Сходи с машины, — приказал орудовец.
Задержанный сошел, и вот тут милиционера хватил столбняк: у человека не было кистей обеих рук, из рукавов выглядывали коротенькие култышки.
— Как же ты ездишь? — проговорил наконец орудовец.
— Вот так и езжу. Приспособился.
— И давно?
— С 1954 года.
— А ружье зачем? Везешь кому, что ли?
— Нет, сам охотится еду.
— Да как же ты стрелять будешь? — почти закричал барнаулец.
— Кидай фуражку, — спокойно ответил охотник, — посмотришь.
Орудовец ничего больше не стал спрашивать, только скрутил номер и велел владельцу мотоцикла явиться наутро в Панкрушихинскую милицию.
А на другой день уже с улыбкой встречал Белешева:
— Прошу извинить, Василий Дмитриевич, не знал, что наше управление разрешило Вам ездить на мотоцикле в пределах района.
Помолчал и мягко добавил:
— Прошу простить. Только... того... осторожней, пожалуйста. Не зашибись где-нибудь... Береги теперь себя, коль на войне уцелел.
Года два назад приезжал в отпуск давний дружок Белешева — танкист майор Николай Бастрыкин. Жаловался:
— Я через тебя, Вася, прослыл в части каким-то вралем, скоморохом. Пока рассказываю бойцам на политзанятиях о твоей героической жизни, вроде маресьевской, все ничего. А как дойду до твоего охотничьего мастерства — умения — не верят. Друзья-офицеры проходу не дают, засмеяли вконец. Все спрашивают: "Не появился ли у вас в Высокой Гриве всадник без головы?". Нет ли о тебе какой статейки в газете, дай вырезку, спаси честь офицера!
Признаться, трудно было верить всему о Белешеве. Но вот недавно я был у Василия Дмитриевича и слушал рассказ из его собственных уст.
— Призвали меня в сорок втором, семнадцать лет мне тогда было. Год проучился в Бийске, в школе младших командиров. Затем сразу попал "в дело", на Корсунь-Шевченковское направление. Потом в жарких боях форсировал Днепр. Награды получил: ордена Отечественной войны второй степени и Славы третьей и медали "За отвагу" и "За боевые заслуги". Год провоевал — ни одной царапины. А вот через год...
Хорошо помню, что было тогда 25-е марта. Находился я в составе танкового резерва Главного командования. Мы занимали исходный рубеж севернее Каменец-Подольска, в предгорьях Карпат. Перед нами — окруженные немцы. Вдруг видим, летят их самолеты, сбрасывают подкрепления: боеприпасы, продукты. Ветер помешал, и "подарки" приземлились на нейтральной полосе.
Приказа выступать у нас не было, а немцы лезут. Стараются захватить сброшенное. Тут и началось.
Сейчас уже не помню всех подробностей. Но наше подразделение здорово выкосил минометный огонь. Вижу, пулеметчика убило. Немцы воспользовались передышкой и снова полезли. Я лег за пулемет и забыл обо всем. Потом смотрю, немцы опять залегли, минометный огонь вызвали. Первая мина шлепнулась сзади, потом недолет, и вот третья свистит...
Только в госпитале узнал, что было дальше. Попадание было почти прямое, меня отбросило в сторону. Это видели подоспевшие на помощь однополчане, в числе которых был заместитель командира полка по политчасти, фамилию его за давностью не помню. Он велел вынуть у меня документы, снять награды и сказал при этом:
— Видно, отвоевался парень.
Очнулся я первый раз не скоро, уже в Конотопе. И опять забылся. И только в харьковском госпитале окончательно пришел в себя. Вижу — рук нет...
Соседи по палате попались душевные. Главное, старше меня, опытные. Поддерживали во мне дух, не давали сильно горевать. Говорят, хоть жив остался. Ведь из живота и ног у меня целую кучу осколков извлекли. А я все думал: лучше бы уж смерть.
Но молодость свое брала. Медленно, а поправлялся. Затянулись раны, заросли култышки. И ровно через год, даже число совпало — 25-е марта — выписали меня из госпиталя.
Один знающий человек подсказал мне: "Обратись в Москву, к хирургу, кажется Конненбергу по фамилии. Он сделает тебе операцию".
Написали в Москву, меня сразу же вызвали. Поехал я. А в Пензе зашел в здравотдел за направлением.
— Тебе повезло, — сказали там, — хирург здесь. Надо позвонить ему, может быть, тут на месте и проведет операцию.
Операция прошла удачно. На левой руке профессор сделал два "пальца". Стал я после этого хоть ложку держать самостоятельно.
И вот я дома, в Высокой Гриве. Пока встречи да расспросы, вроде бы ничего еще было, а потом впал в тоску. И не знаю, чем бы все кончилось, если бы не сосед Николай Бастрыкин. Да, да, тот самый, который сейчас танкист. Он на три года моложе меня, но мы дружки. Николай каждый день ко мне заходил, не давал в панику ударяться. Однажды он предложил:
— Пойдем на охоту.
И я пошел от нечего делать. Побродили немного по бору, он и говорит:
— Может, стрельнуть попробуешь? Давай, я мигом все сооружу.
Повесил на куст фуражку, соорудил из кочки подставку. Я приладился — "палец" может на курок нажимать! Выстрелил.
Собственно, с этого и началось мое "выздоровление" — моя вторая жизнь. Я, как младенец, начал всему учиться заново. И прежде всего — искусству стрелять. Придумал для этого приспособление. Так я стал охотником-промысловиком. И уже в 1953 году сумел выполнить три плана и занять второе место в районе.
Но ведь промысел — дело сезонное. Пошел лес охранять.
А вскоре тогдашний секретарь райкома комсомола Георгий Свиридов затронул мою душу, заставил как-то по-новому посмотреть на себя.
— Не пора ли тебе, Василий, — спрашивает однажды, — в партию вступать? Подумай. Рекомендация от райкома комсомола всегда будет.
— Если считаете, что нужен, что могу быть полезен, — отвечаю я, а сам еле сдерживаю радость внутри, — то я давно готов.
Так вот и наполнилась моя жизнь до краев, стала полноценной. И семью, ребятишек своих, кормлю, и людям оказался нужен.
Василий Дмитриевич смолк, закурил и задумался.
Наступившая тишина медленно начала возвращать к действительности от той далекой поры, когда еще ни разу не брившийся восемнадцатилетний юнец остался без рук.
Два подвига в своей жизни совершил Василий Белешев: один на фронте, другой в мирное время. Трудно сказать, который потребовал большего мужества. Важней другое — коммунист Белешев в строю. А это в жизни самое главное.
В. Кирясов.
"ТХ" 22 июня 2013 г.